Начало | Архив

23 февраля – День Советской Армии и Флота, День защитника Отечества

РЕФОРМА РОССИЙСКОЙ АРМИИ

Известный военный публицист Владислав ШУРЫГИН о проблемах реформы

БЕЗУСЛОВНО, я верю в реформу армии. Более того, я считаю, что без реформы армия очень скоро может окончательно деградировать. Поэтому сегодня реформа назрела как никогда, вопрос только заключается в том, какая она будет? Продолжатся ли нынешние эксперименты над армией, которые проводит господин Сердюков и его команда, или же будет выбран другой вариант.
На мой взгляд, реформа должна быть тщательно продумана, обсуждена российским обществом, должна быть понятна ему, поддержана им и, конечно, предварительно должна обязательно пройти проверку и обкатку на отдельных частях и соединениях.
Реформа должна проводиться только под общественным контролем, потому что речь идет о реформировании одного из самых важных государственных институтов - армии. И эта реформа касается каждого гражданина, поэтому общество имеет право знать, как проводятся реформы и как будет гарантирована безопасность страны завтра, послезавтра, через месяц или через 10 лет.
И третье - конечно, реформа должна быть взвешена и направлена в будущее, на парирование будущих угроз. Реформа не может проводиться, как она проводится сейчас, - без военной доктрины, без определения, против какого противника мы готовимся воевать, с какими угрозами мы столкнемся завтра.
Например, если взять оргштатную составляющую этой реформы, то нынешний переход на бригадную систему со всякими оперативными командованиями - это предложение достаточно старое, давно обсуждаемое. Более того, те, кто предложили эту реформу, опирались на опыт чеченских войн, где мы воевали некими мобильными группировками войск, состоявшими из "сводных" бригад и полков. Но, во-первых, воевали мы ими за неимением полноценных частей и соединений, когда дивизия на войну комплектовала сводный полк, усиленный артиллерией и танками, а бригада - некую боевую группу в составе двух-трех усиленных батальонов, а во-вторых, совершенно не факт, что опыт локальной войны в Чечне мы можем смело прикладывать к западному театру военных действий, где нам противостоит миллионная группировка НАТО, или Дальнему Востоку, где стоит многомиллионная армия Китая.
Очевидно, что если такие бригады нужны в районе Средней Азии и на Северном Кавказе, то на Дальнем Востоке и в Европе нам нужны полноценные дивизии. Тем более что без дивизий мы не сможем просто-напросто вырастить высший командный состав.
Как нынешние реформаторы собираются воспитывать генералов, если у нас последнее, чем вообще по нынешней реформе может командовать офицер, это бригада? А бригада – это примерно уровень полковника. То есть полковник с уровня бригады сразу оказывается на уровне оперативного командования, фактически армии, не командуя больше ничем. Хороший получится профессионал!
Вы знаете, я считаю, что те, кто поддерживает сегодня реформу команды Сердюкова и говорит о ее полезности, просто не совсем понимают те процессы, которые были ею спровоцированы.
Наверное, в реформе Сердюкова можно найти и какие-то положительные моменты, если очень сильно искать. Но они просто тонут в том громадном вреде, в тех громадных отрицательных последствиях, к которым эта реформа уже привела. Потому что фактически нарушено управление Вооруженными силами, разрушена вертикаль управления, офицерский корпус деморализован обещаниями уволить каждого третьего офицера.
Вообще, на всей сердюковской реформе нынешний кризис ставит большой жирный крест. Потому что такие масштабные преобразования, точнее, ломка армии, которая им задумана, требует таких громадных расходов, которые даже год назад, когда, казалось, наша экономика на подъеме и распухает как на дрожжах от денег, даже тогда эксперты не понимали, откуда возьмутся столь громадные деньги на реформу. А сейчас, когда все сокращается, когда все расходы ужимаются, провести эту реформу просто невозможно. И поэтому, к сожалению, среди экспертов бытует такая грустная поговорка о том, что сердюковскую реформу постигнет судьба всех остальных реформ, то есть она будет выполнена частично.

В части сокращения армии и разгона – выполнят на 100 процентов, а вот перевооружение и повышение боеспособности оставят на потом.
К сожалению, все предыдущие реформы проходили именно по этому сценарию. Сначала шли сокращения под логику, что существующая армия не по силам нашей экономике, и обещания, что уж сокращенным Вооруженным силам средств будет выделено достаточно. В итоге армия ужималась, сокращалась на очередные 100 или 200 тысяч человек, а вооружений как не было, так и нет.
И нынешняя реформа идет по той же колее. В итоге наша армия становится свалкой устаревшей техники и вооружения. И единственное, что у нее есть, это внутренняя моральная готовность защищать Родину. Но этой жертвенности сегодня слишком мало для победы в современной войне. Нынешний кризис ставит ребром вопрос о проведении реформы, которую предлагает Сердюков.
Наша задача сейчас, в эпоху кризиса, сохранить боеспособное ядро армии, сохранить то, что мы сейчас имеем, иначе мы потеряем Вооруженные силы вообще.
У нас кризис перевооружения, потому что мы превращаемся в отсталую армию, которая вооружена устаревшим, допотопным вооружением.
У нас кризис отношения к армии, кризис недоверия, когда общество боится армии, боится в армию отдавать своих детей, не доверяет военному командованию.
У нас кризис офицерского корпуса, потому что в течение многих лет (по крайней мере, последних 15-ти) фактически шел отрицательный отбор, когда из армии выгонялись в результате всех реформ и чисток самые "ершистые", несогласные и принципиальные, а оставались безропотные, тихие и на все готовые. Плюс к этому, в военных училищах уровень подготовки будущих офицеров страшно упал. Из военных училищ выпускаются полу-офицеры, такой продукт, который приходит в войска, но и там его тоже уже никто не учит. И сейчас уже на уровне майора, подполковника и даже полковника служит огромное количество офицеров профессионально просто не способных выполнять свои обязанности.

Вообще, ключевой вопрос реформы – это вопрос офицера. Не вопрос солдата, не вопрос денег, которые потребуются на реформу, а вопрос о положении офицера в стране и об отношении к офицеру, о состоянии офицерского корпуса. Сейчас лейтенант получает 12-13 тысяч рублей денежного содержания. Если для провинции это мало-мальски нормальные деньги, то в центре России, в крупных городах - это фактически черта бедности. Современный офицер не может себе позволить очень многое из того, что может позволить себе его сверстник, который живет и работает на гражданке. Если мы не изменим отношение к офицеру, если мы по-прежнему будем относиться к нему, как к существу неодушевленному, которого, как оловянного солдатика, могут сегодня просто взять и выкинуть на улицу, а завтра, не спрашивая его, быстренько сократить, то скоро мы потеряем даже остатки того прекрасного советского офицерского корпуса, на котором все эти годы и держалась наша армия.
Пока мы не изменим социальный статус офицера, его социальное положение, ни одна реформа не будет иметь никакого успеха.
А пока идет общая моральная деградация армии, потому что люди видят, что государство ими не занимается, люди живут на нищенские зарплаты и понимают, что прожить, просто честно служа Родине, невозможно.
Плюс к этому масштабная коррупция в офицерской среде, дедовщина и землячество среди солдат. Все эти вещи требуют немедленного проведения очень серьезной военной реформы, но если проводить ее так, как она проводится сейчас, то все эти проблемы, как мы видим, только углубляются. То есть за год никакого улучшения ситуации в армии не произошло, только очень резкое ухудшение и обрушение.

Я хочу еще раз сказать, что проблема нынешних Вооруженных сил в том, что доктрины как таковой сейчас не существует. Те ориентировки, которые можно было бы условно назвать доктриной всех последних лет, на сегодняшний момент несерьезны. Потому что когда мы в течение шести лет после 2001 года проводили учения округов по отражению атак террористов или учения флота по ликвидации террористической угрозы, то это было просто смешно, и это вызывало недоуменный стыд у любого профессионала.
Вместо того, чтобы конкретно сказать, кто для нас может быть в перспективе противником, откуда может прийти угроза, мы отделались какими-то фантазиями на тему террористических угроз. Это вместо того, чтобы заниматься чем-то реальным.
Понятно, что есть террористическая угроза на Кавказе и со стороны фундаментальных исламистов на юге России. Но это угроза, которую решает не только армия, более того, армия занимается ею только тогда, когда со своей задачей не справились ФСБ, МВД и внутренние войска, как, например, в Чечне. Во всех остальных случаях это все-таки не совсем армейская задача. Создавать Вооруженные силы под эту задачу – это глупость. Для борьбы с террористами не нужны ракетные крейсеры, сверхзвуковые ракетоносцы и атомные подводные лодки. Армия должна защищать страну от внешней угрозы. Продукт, который производит армия, это то, что не производит больше ни один государственный институт, ни одна государственная система. Этот продукт называется безопасность.
Безопасность - это уверенность общества в том, что завтра над нашей головой не появятся вражеские самолеты или крылатые ракеты, если наша внешняя политика не понравится кому-то за океаном. И все, что направлено на то, чтобы этот продукт становился лучше и качественней - нужно приветствовать, а все, что этому мешает, является неприемлемым.
Я боюсь, что после данной «реформы» мы окажемся в состоянии людей, которые фактически оказались в положении двух поросят Ниф-Нифа и Нуф-Нуфа, когда один спрятался в соломенном домике, а второй спрятался в доме из веток. То есть если ветер дунет, от этого не останется ничего. Нынешняя реформа поражает экспертов своей непродуманностью, своей тотальной разрушительностью, и пока она приводит только к деградации армии.

Если эта реформа не будет скорректирована, если не будет самым серьезным образом пересмотрена, то мы не сможем догнать передовые армии мира. То есть совершенно непонятно, почему возникла такая поспешность. Более того, неясно, почему вдруг возникла необходимость этой реформы.
Если вы помните, полтора года назад, когда Анатолий Сердюков принял министерский портфель, его предшественник Сергей Иванов торжественно заявил, что военная реформа завершена, все сокращения закончены и теперь мы должны заниматься перевооружением армии и укреплением ее технического потенциала. То же самое заявлял Сердюков в начале своего министерства, что больше никаких сокращений не будет, что армия полностью приобрела новую конфигурацию, новые очертания и теперь мы будем заниматься ее перевооружением. И спустя 5 месяцев после этого он вдруг делает заявление о реформе такого масштаба, который фактически от существующей армии не оставляет камня на камне. Потому что по этим заявлениям армия должна быть сокращена почти на четверть, ликвидирован институт прапорщиков и мичманов, будут проведены сокращения тыловых служб, юристов, финансистов, журналистов, врачей, перевод их в гражданские, то есть ломается вся система тыла и обеспечения армии.
Никто не может объяснить, к чему такая спешка. Почему нынешняя реформа чрезвычайно закрыта? Вместо того, чтобы максимально информировать общество, реформа проводится келейно, все решается какими-то неназванными людьми. Депутаты уже год не могут добиться информации хотя бы об авторах этой реформы. Стоит вопрос – кто все это придумывает, кто разрабатывает? Один Сердюков, который за все отдувается? Он не является автором, за ним стоят другие люди, которые почему-то предпочитают сохранять свою анонимность. И это их стремление любой ценой сохранить анонимность вызывает у экспертов тревогу. Почему? Потому что люди понимают, какие у этой реформы будут последствия, чем эта авантюра может закончиться. Они не желают себя называть, выставляя перед собой таран в виде малограмотного в военном деле министра. На него все потом и спишут. Хотя им по сути просто манипулируют...
Те, кто задумал эту реформу, видимо, считают, что у нас больше нет угроз со стороны НАТО, хотя НАТО с каждым годом все ближе к нашим границам. И разворачивание группировок вдоль нашей границы – это абсолютная реальность. Но реформаторы, видимо, не думают над этим, они все пытаются оперировать какими-то мифическими мобильными подразделениями. Наверное, им застит глаза опыт чеченской войны, опыт иракской войны, опыт войн передовых развитых стран против отсталых стран и стран-изгоев. И они почему-то считают, что в следующей войне Россия будет участвовать именно как передовая страна. Хотелось бы им задать вопрос: как же Россия будет существующими Вооруженными силами воевать против, например, блока НАТО, если такой конфликт возникнет? А он вполне может возникнуть, для этого есть очень много причин, которые сейчас просто нет смысла обсуждать.

Мне также сложно судить, что будет сделано для военных пенсионеров, потому что эта часть реформы фактически никак не прописана. Пока известно, что будут разогнано больше тридцати госпиталей и военных поликлиник в крупных городах, в которых обслуживается большая часть военных пенсионеров. Соответственно, они останутся без нормального медицинского обеспечения, без нормальной медицинской помощи и будут вынуждены прикрепляться к обычным поликлиникам и там с утра до вечера толкаться в коридорах. При этом, конечно, нагрузка на обычные поликлиники возрастет, потому что у нас все-таки несколько миллионов военных пенсионеров, которые сейчас прикреплены к военным поликлиникам. Вот это, по крайней мере, то, что уже очевидно. Обо всем остальном я могу сказать только одно: поживем – увидим.
Я думаю, что в условиях кризиса никакого отказа от полного призыва быть не может и не будет еще очень долго. В российской армии при российской экономике это фактически невозможно. Есть буквально несколько армий в мире, которые действительно могут в силу богатства страны позволить себе полностью контрактную армию, и эти армии можно посчитать по пальцам. Либо это будут очень маленькие армии при небольших странах, которые не играют никакой роли с точки зрения понятия боеготовности и масштаба. Либо это будут такие богатые армии, как в США и в Великобритании. Причем в Великобритании армия не совсем контрактная, она у них добровольная, а это немножечко другое. Если в США это просто контрактная армия, то британская армия всегда была добровольной, то есть люди шли служить из патриотических побуждений, там был набор добровольцев.
Я думаю, что для России больше всего подходит принцип комплектования, который, например, применяет такая мощная и развитая страна, как Германия, где смешанный набор, при котором набирается большое количество контрактников на все основные высокопрофессиональные должности и идет частичный призыв (набирается еще часть молодежи, и это является выполнением конституционного долга). И Германия, которая экономически может вполне себе позволить иметь целиком контрактную армию, считает, что нужно сохранять призыв как школу гражданского становления молодых людей. Я думаю, что это и наш путь. То есть мы сможем предельно сократить призыв, но в этом случае отбирать из призывников самых лучших, отбирать наиболее здоровых, наиболее подходящих.
Но для этого, еще раз говорю, должен быть достаточно высоко поднят престиж службы, она должна быть хорошо организована, и это должна быть действительно армия будущего.
Lenta.ru



на главную страницу
постоянный адрес http://russrubezh.narod.ru/3_09/army.html


Copyright © 2008-2009 Russrubezh.narod.ru
Hosted by uCoz